Как у нас было в Калуге, на Оке да на реке...
Как у нас было в Калуге, на Оке да на реке,Собиралися девицы во наряде платье мыть.
Оне платье перемыли, промеж себя говорили.
Анна Марфе говорила, свою тайность обявила:
Ах ты, матушка сестрица, душа Марфушка!
Никому, сестра, не верю, как тебе, сестра поверю,
Ты не скажешь никому, только другу своему!
Лучилось мне, молодой, идти по воду одной.
Поверсталася, млада, против еднаго двора.
У ворот стоит один, кавалер и господин,
Не проста чина солдат, — можно писарем назвать.
Он чист, душа, речист, говорить, сердце, горазд;
По немецкому убран, по-французски шит кафтан.
Черну шляпу приподнял и учтиво поздравлял:
«Здравствуй, Аннушка милая, сердце, радость, дорогая!»
Он и просьбою просил, чтобы я его любила.
А мне, младой, не стерпелось, любить его захотелось,
А солдата мне любить — только честь свою вредить....
И я думаю-подумаю, кого молодой любить.
Как любить ли, не любить ли мне того да одного....
Ночевать я позвала, ему, другу, солгала —
Я часа не избрала.
Не крушися ты, мой свет: мне милее тебя нет!
Песенник 1780 года, часть II, стр. 175; — Песенник 1788 года, часть II,
стр. 201.